Память - это наша совесть

2020 год объявлен Годом памяти и скорби. Живых ветеранов — участников войны, осталось совсем-совсем немного. Мне горестно за то, что было упущено время для живого разговора с моими родственниками — живыми свидетелями тех страшных военных лет. Во время моей молодости участников войны было много. Они были почти в каждой семье и считались самыми обычными людьми, а не героями. Думалось, что мы будем жить долго, всё успеется. А оказалось, время так скоротечно. Словом, опоздала, не вернуть их, невозможно пообщаться. И чем становишься старше, тем больше хочется узнать о родных, кто воевал и защищал нас от проклятых фашистов.

О любви

Дедов своих я не могла рас­спросить о войне. Маминого отца никогда не видела. Он по­гиб, похоронен в братской мо­гиле под Саратовом. Дед по линии отца был железнодорож­ником, во время войны на него была наложена бронь. По этой же причине не был на фронте и мой отец. Но воевали многие мои родственники: дяди, даже родная тётя по отцовской линии.

Мне хорошо запомнился све­кор — Иван Иванович. Его в живых уже нет ровно 40 лет. В 1943 году, во время боя, был ранен, в не­полных 20 лет стал инвалидом. Через полгода после несколь­ких госпиталей был отправлен домой. Лейтенант. Награждён орденом Красной Звезды. 9 Мая в семье всегда был праздник. После 100 граммов фронто­вых он, сидя за столом, всегда пел песню (причём только её!): «Враги сожгли родную хату, сгу­били всю мою семью…» — пел и плакал… Когда мы просили его рассказать о войне, было видно, как ком подступал к его горлу, и ответ был всегда один: «Ниче­го интересного там не было…». Мне казалось, что военная тема была в семье моего мужа закры­той. Почему? Об этом я узнала уже от моей мамы. Почему-то именно ей он рассказал свою историю. Хотя, я думаю, её зна­ла и моя свекровь, но никогда об этом не говорилось вслух.

Оказывается, в начале со­роковых Иван Иванович учился в Горьковском военно-полити­ческом училище. Был женат. В один из дней, когда был на заня­тиях, во время бомбёжки в дом, где проживала семья, попала бомба. Вернувшись с учёбы, вместо дома он увидел огром­ную воронку. Соседи сказали, что жена и дочь были в доме, у них горел в окнах свет. Так, в один день, человек потерял всю семью. Мама говорила, свекор признавался, что очень их лю­бил и, если бы вдруг через мно­го-много лет он узнал, что они каким-то чудом остались живы, несмотря на вторую семью и чет­верых детей, вернулся бы к ним. Эту любовь в своём сердце он тайно от близких пронёс через всю жизнь. Кстати, Горький был одним из крупных производи­телей и поставщиков вооруже­ния для армии. Во время войны вражеские бомбардировщики совершили 43 налёта на город. Это были самые крупные удары Люфтваффе по тыловым райо­нам Советского Союза.

Оригами войны

Так в наше время иногда на­зывают солдатские письма-тре­угольники. В них горькие стра­ницы расставаний и надежда на встречу. Фронтовые письма и нежны, и страшны правдой. По этическим правилам читать чу­жие письма мы не имеем права, но сегодня — письма военных лет — носители особой информации, очень ценной для нас. К тому же они иногда являются предметом поиска и установления мест ги­бели и захоронения. И вот какая история случилась со мной бук­вально несколько дней назад.

Я уже говорила, что свёкра нет в живых уже 40 лет, 12 лет назад ушла из жизни и моя све­кровь (жена Ивана Ивановича). После смерти все эти годы в шкафу у меня, как память о мате­ри моего мужа и бабушки моего единственного сына, хранится старинная шкатулка. Что в ней? «Руки не доходили», чтобы по­смотреть. И, разбирая вещи в шкафу, я вдруг наткнулась на эту шкатулку. За все годы я ни разу её не открывала. А там… Там скромно лежали старые фото и какие-то пожелтевшие бумажные листки… Оказыва­ется, Мария Евдокимовна всю свою жизнь хранила извещение о смерти родного брата Алек­сандра и его письмо к матери — Лукерье Степановне. Она бе­регла самое ценное — память о родном человеке. Старая бума­га, выцветшие чернила. Очень коротенькое письмо. Даже не письмо, а талон к почтовому переводу с коротким сообщени­ем на другой стороне. Я думаю, оно было первым и последним. У него печальная история. На штампе полевой почты стоит дата: 29 марта, 1942 год. Дата получения по штампу почты села Сахапта: 29 апреля, 1942 г. Вот его содержание:

- Здравствуйте, дорогая мамаша. С приветом к вам ваш сын Александр. Затем по­сылаю привет сестре Марии и Анастасии. Посылаю вам сто рублей. Ну, до свидания. Остаюсь жив-здоров.

Получив письмо, мать ещё не знала, что сына уже не было в живых. Мне запомнилось, что каждый год, 9 Мая, моя све­кровь доставала портрет бра­тика (для неё он так и оставался ещё юным), протирала тряпоч­кой пыль и плакала, потихоньку, сквозь слёзы, читая молитву за упокой его души.

Что можно было купить на те 100 рублей, которые Александр прислал матери? В 1942-1943 годах 1 кг мяса стоил 300-400 рублей, муки — 230 руб., картош­ки — 75, литр подсолнечного масла (фантастическая цена!) — 500 ру­блей. Если до войны корову мож­но было купить за 2000 рублей, то в 1942 году уже за 50 000 рублей. Три коровы стоили столько же, сколько штурмовик «Ил-2»!

Где он воевал, где похоронен? Сегодня уже нет в живых тех, кто, может быть, знал об этом. Мои поиски в Интернете не дали результатов. Правда, на сайте одной поисковой группы была небольшая и единственная ин­формация: «Сковытин Александр Евдокимович, сержант, погиб 11 апреля 1942 года». Чуть-чуть расшифровать его письмо помог штамп полевой почты — «955». В справочнике Генштаба под этими цифрами была зашифрована 5-я мотострелковая дивизия. Всё!!!

Людмила ПОЧЕКУТОВА