Память – категория вечная. И у каждого из нас (не сомневаюсь в этом) в кладовых памяти отложились или какие-то самые дорогие сердцу события, или отдельные моменты из категории обыденных, или целая жизнь, оставшаяся, увы, уже за плечами.
Вот и я в очередной раз достала свои семейные фотоархивы. Сколько же событий они вместили в себя! Люблю остаться наедине с этим накопленным за много десятков лет драгоценным кладом – кладом памяти. Снимки и воображение возвращают в прошлое. Невозможно передать словами чувства, охватывающие в такие моменты: душевный трепет, ощущение радости, грусти, боль утрат… Листаю альбомы, перебираю снимки, всматриваюсь в родные лица… Каждая фотография – кусочек чьей-то жизни.
А вот мама… И ещё, и ещё, и ещё – в разные годы. Здесь вся наша семья в середине 50-х годов прошлого века. Эта фотография мне особенно дорога – она единственная из нашего раннего деревенского детства, где мы вместе с мамой (спасибо заезжему фотографу, тогда они были не частыми гостями в глубинке). Сестре 13 лет, брату – 12, мне 9 лет. Двумя годами раньше, в 1954-м, погиб наш отец. И мама, ещё совсем молодая, осталась с нами троими одна. Жили в д.Сереуль. Мама работала в колхозе: на ферме ухаживала за маленькими телятами, была подменной дояркой, мыла полы в красном уголке, а в сезон уборки – на сушилке. Изо дня в день, с раннего утра и до поздней ночи. Детей надо кормить, одевать, обувать. Без мужских рук, без хозяина в доме, без опоры…
Мы, наверное, уже тогда поняли, как же ей нелегко. А тут ещё одна беда пришла: в первую зиму после смерти отца у нас украли нашу кормилицу – корову Марту. Сказать, что мама переживала – ничего не сказать. Без коровы – голод! Плакала, причитала: «Чем же я теперь кормить буду своих малых?! Захворают, помрут мои кровинушки…»
Как только поднялась рука у кого-то оставить семью, где, как говорится, мал мала меньше, на такую жестокость, бесчеловечность, подлость?! Люди, да и мама, конечно, догадывались (а кто-то точно знал), кто эти нелюди. Не знаю, видно, боялись. До суда дело не дошло. А у тех «добродетелей» — ворюг так и не заболела совесть. Да её и не было!
Нам же быстро пришлось повзрослеть. Хорошо помню, как я почти каждый день бегала на ферму (а ведь только-только пошла в 1-й класс), помогала поить телят, чистить щеткой их свалявшуюся шерстку. И как приятно было потом погладить каждого за лоснящийся бочок, потрепать за ушко, чмокнуть в крутой лобик.
Все домашние дела лежали на плечах старших сестренки и брата. Наш Василёк остался в доме за главного – мужичок с ноготок. Его так и звал наш дядя. Он даже ездил зимой с мамой в лес за дровами, рубил, пилил. Приземистая лошадка еле – еле тащила сани, с верхом нагруженные березовыми чурками, а «дровосеки» шли рядом, постоянно проваливаясь по пояс в глубокий снег. Усталые, с горем пополам добирались до дома. И потом мамино (никогда не забуду): «Ой, сынок, да как же я бы без тебя-то управилась?! И не доехала бы обратно, и замерзла бы ещё где, а то бы ещё и волки напали…» А у сестрёнки Нади уже давно к их возвращению были готовы наваристые щи из русской печки. Очень вкусно с замороженной горбушкой принесённого с мороза запашистого домашнего хлеба.
В деревне была только начальная школа, поэтому своих старших помощников мама отправила учиться в Назарово. Очень переживала – ведь маленькие ещё. Благо, жили у родной тёти – сыты, ухожены, не обижены. Мне в Медведск пришлось ездить в 5-й класс. И тогда мама принимает решение – переехать в райцентр. Понимала, что надо выучить, чтобы потом все получили хорошее образование. Купила в рассрочку у дальних родственников небольшой дом, переехали. Так в 1959 году оказались в Назарово. Теперь – все вместе! И маме спокойно – все дети при ней, и нам радостно. Мама пошла работать в больницу № 1 – в роддом, сначала, пока освоилась, была санитаркой, затем все последующие годы до ухода на пенсию (1959-1976) – нянечкой в детском отделении. Так что всех деток, кто родился в те годы в Назаровском роддоме, пеленали её умелые и заботливые руки. Разносила младенцев по палатам для кормления мамочкам – брала сразу двоих, а то и троих новорожденных, бережно прижимала к себе.
А как любила свою работу! Всегда дома рассказывала, сколько деток появилось на свет за её смену, сколько девочек, мальчиков, описывала каждого, сильно жалела, если ребеночек недомогает или родился недоношенным. Не исключено, что женщины-роженицы тех лет помнят добрую няню, которая когда-то отдала их деткам и им самим частицу своего тепла.
Кстати, когда родился мой первенец, мамы на смене не было. Пришла через день-два на работу и сразу в детскую. Своего внука определила безошибочно! Занесла ко мне в палату. Счастливая, на глазах слёзы радости…
Такой была моя любимая мама — Джебко Анна Демидовна.
Такая вот семейная история. Нелегкая судьба простой, скромной женщины – матери, неутомимой труженицы. Почти 29 лет, как нет её с нами. Нет и сестры с братом. А память жива. И я, пока живу, до конца дней буду помнить всех их. Помнить мамины лучистые глаза василькового цвета, светлую улыбку, женское обаяние, её трепетную заботу о нас, детях, а потом и внуках, её натруженные руки и необыкновенно доброе сердце.
P.S. Жаль, что какие-то очень важные и нужные слова мы не успеваем сказать своим матерям при жизни…
Людмила КРУГЛОВА
От редакции: расскажите и вы о самом дорогом в вашей жизни человеке. Присылайте свои рассказы в рубрику «Мы вместе. Я и мама».
Ждём ваших писем и фотографий!
