«Подвиг можно совершить от безысходности»

Василий Митрофанович Богданов – один из немногих участников Великой Отечественной, кто жив и может рассказать о том, о чём мы когда-нибудь будем читать лишь в учебниках истории. Своими глазами он видел пылающий Сталинград и бойню под Курском в 1943-м. В 2016-м он ведёт тихую жизнь пожилого человека, при этом для своих лет обладает удивительно живым умом и хорошей памятью. А главное, он готов, если только найдётся слушатель, поведать о временах, когда кровью миллионов человек была написана история самой масштабной войны на Земле…

- Эх, со здоровьем проблем хватает, — вздыхает он при встрече у него дома, в гостиной. Вон какой худой стал, мышц совсем нет... А ведь когда-то был отличником физической подготовки, мне одной ру­кой поднять пару пудов было проще простого! Я же с пяти лет отцу в кузнице помогал, всей семьёй там работали. А что касается войны, то дело было так…

В 1942 году вчерашний подросток, Василий Бог­данов, добровольно пошёл на фронт. В середине октября в составе своей армии оказался на пра­вом берегу Волги, откуда открывался вид на Ста­линград. Через пару дней Василий вместе с други­ми солдатами уже ступал на борт баржи, которая должна была доставить подкрепление непосред­ственно в город. Именно тогда, во время ночной переправы, когда холодную воду Волги освещали немецкие световые ракеты, Василий Митрофано­вич впервые столкнулся лицом к лицу со смертью…

- Когда наша баржа выплывала из-за небольшо­го острова, в её носовую часть прилетел снаряд, — вспоминает он. — Многих убило взрывом на месте. Тех же, кто находился в кормовой части, в том числе и меня, швырнуло ударной волной в воду. А я ведь с самого детства участвовал в заготовке леса и угля, которые переправляют по воде, и потому знал, как вести себя, если упал в реку: вывернуть карманы, скинуть обувь. Потому и не растерялся, а поплыл к тому самому острову неподалёку и уже когда под­плыл поближе, увидел там наших солдат. Вдруг чувствую: кто-то хватает меня за шиворот. Обора­чиваюсь – девушка, в военной форме. Помог ей вы­браться на берег. Оказалось, здесь, на острове, на­ходился штаб нашей дивизии, а девушка, которой я помог, была новой радисткой. В штабе быстро на­шлось на меня досье, со всеми знаками отличия – БГТО, «Ворошиловский стрелок»… Спустя какое-то время вызывают в штаб: «Богданов, отвезёшь двух человек на тот берег!» Одним из пассажиров моей лодки как раз была та самая радистка. Плы­ли ночью. Помню, как сидел у носа лодки и растал­кивал куски льда в воде, как лавировал, чтобы не попасть в свет немецких «фонарей» на парашютах. Доставил этих двоих благополучно, обратно тоже отправился не один — поместили мне в лодку ране­ного офицера, ему в лазарет нужно было попасть.

На штаб дивизии то и дело совершались напа­дения. В роли незваных гостей выступали бойцы румынских войск, которые сражались в Сталин­граде на стороне Германии. Солдаты 3-й и 4-й ру­мынских армий переправлялись на остров на пло­тах, но их атаки всегда отбивали, пусть порой и с большим трудом. Лишь однажды противнику уда­лось занять одно из зданий штаба, но бойцы Крас­ной Армии вскоре отбили его назад и расправи­лись с захватчиками.

Василий Митрофанович Богданов пробыл в Ста­линграде до конца января 1943 года и до сих пор очень хорошо помнит то время. Точно так же, как помнит он Курск: как строили оборонительные со­оружения, рыли траншеи вглубь на 180 см. Как он, уже командир отделения, ранее участвовавший в освобождении Сухиничей, оправился после ране­ния осколком и весной, вместе с боевыми товари­щами, занял оборону. А затем одновременно от двух источников – немецкого пленного и советско­го разведчика в Германии – поступила одна и та же информация: «Наступление будет 5 июля». Васи­лий Митрофанович вспоминает тот день:

- До начала сражения над полем летала «рама» («рамой» советские солдаты называли самолёт-разведчик Focke-Wulf 189 – прим.авт.). А на направ­лении, где моё отделение заняло оборону, находил­ся полевой штаб. И думается мне, что «рама» этот штаб смогла разглядеть. Потому что именно сюда сразу ударили танки. Из траншеи в тот день види­мость была нулевая, потому что прямо перед нами было целое поле не то ржи, не то пшеницы, очень высокой. И вот сижу, жду, рядом в траншее авто­мат, гранаты, боеприпасы, кругом грохот боя… Как вдруг, прямо передо мною, из стены пшеницы выез­жает «Тигр»! Люк на башне был открыт, оттуда высу­нулся немец, видимо, из танка по полю видимости тоже никакой не было. Я от неожиданности швыр­нул «лимонку» прямо в немца – попал ему в грудь, он не удержал равновесие и свалился внутрь тан­ка, вместе с моей гранатой. Грохнул взрыв, из люка вылетела оторванная нога. А затем громыхнуло со­всем уж страшно и башню «Тигра» сорвало и швыр­нуло в траву.

В этот момент Василий Митрофанович замол­чал, а затем сокрушенно покачал головой:

- Эх, пехота-матушка... Порой такое вспомнишь, что сам ужаснёшься. Я тогда в Курске уничтожил одну танкетку. А ещё одну всего лишь подбил и до сих пор жалею – именно она в тот день убила моего командира. Помню, как страшно он закричал, ког­да в него попали! Знаете, на войне иной раз подви­ги совершали не из героизма, а больше от безыс­ходности. К примеру, как-то раз немцы устроили бомбовый налёт. Уже потом, через много лет после войны, я прочитал в одной книге, что на город лете­ло 520 бомбардировщиков, под защитой истреби­телей. А тогда смотрю: ползёт по земле огромная чёрная тень. Поднял голову, вижу: летят, на крыльях свастика, и этими крыльями чуть не задевают друг друга. А то, что дальше произошло, собственными глазами видел. С нашей стороны вылетели навстре­чу этой армаде всего три истребителя. Не знаю, по­везло им или заранее разглядели брешь, да только ворвались они прямо в строй бомбардировщиков! Со мной рядом вдруг оказался радист — уже не пом­ню, это я на него в траншее наткнулся или он ко мне подбежал. И вот этот радист знал по именам всех трёх пилотов. Знал и направлял их с земли: «Вася, тебе на хвост сейчас сядут, уходи оттуда! Вань, по­моги ему!» Кричит, что есть силы, в рацию, пилоты тоже в ответ благим матом орут. В тот день эти трое успели сбить больше сотни бомбардировщиков…

Там же, в Курске, Василий Митрофанович полу­чил второе ранение, уже серьёзнее — в ногу. Напра­вили в полевой госпиталь, который устроен был в здании бывшего кинотеатра. Потом был долгий, с пересадками, путь по железной дороге. Путь до дома…

- Точно помню, что в день, когда я вернулся, стоял сильный мороз, а на мне была лёгонькая одежка, выданная при вы­писке. Здесь, в Назаро­во, я потом работал мно­го где — был дефицит сле­сарей на предприятиях, а меня ещё отец научил ра­ботать со сталью. Зараба­тывал очень хорошо. Пом­ню, кассир, выдавая зар­плату, как-то раз громко объявил: «Богданов, 360 рублей!». И сразу вокруг любопытные взгляды: кто это такие деньги получа­ет? А я стою, молчу, сопляк сопляком. Помимо основ­ной профессии, я само­стоятельно научился ре­монтировать часы. Хоро­шо зарекомендовал себя, все назаровцы знали меня как хорошего мастера-ча­совщика, отбоя от клиен­тов не было. А кто-то, бы­вало, и завидовал, мол, живу не по средствам. Де­нег у нашей семьи и прав­да было более чем доста­точно. Хватило и постро­ить дом, и купить машину — «Волгу». Тут ведь всё про­сто: ты, главное, работай, и всё у тебя будет!

Сегодня Василию Ми­трофановичу Богданову уже 92 года. У него есть дети, внуки и правнуки, ко­торые наверняка навеща­ют его и помогают всем, чем могут. А мы, в свою очередь, были очень рады, что навестили человека, который так много пере­жил и так много может рас­сказать. К сожалению, пе­ресказать всё услышанное у нас не получится – нуж­но ведь поделиться с дру­гими авторами местом на полосах! Потому, хочется нам того или нет, придёт­ся о чём-то не рассказать в подробностях. Например, о том, как однажды в бою со стороны немцев вдруг развернулось знамя вла­совской «РОА» и советские солдаты осознали, что во­евать придётся против со­отечественников. Или за­бавную историю о том, как Василий Митрофанович после боя в Сухиничах на­бирал бойцов в своё отде­ление. А ещё про время в полевом госпитале, когда в здании бывшего киноте­атра, прямо в зрительном зале, устроен был лазарет. И как друг Василия Митро­фановича постоянно про­сил его лечь вместо себя в кровать, чтобы самому сбегать в «самоволку»…

Историй в тот вечер было множество. В сло­вах старого ветерана было нечто такое, что застав­ляло молча слушать, ино­гда даже забывая записы­вать. Ведь все, что он рас­сказал, — не просто сухая книжная хроника войны или высокохудожествен­ный вымысел. Это яркий и живой рассказ того, кто всё видел своими глазами. Кто стрелял по наступаю­щему противнику и мно­го раз был в двух шагах от гибели... Такого не расска­жет ни один учебник исто­рии и не покажет ни один фильм. Разве это не ещё одна причина ценить на­ших ветеранов и заботить­ся о них?..